Сейчас Сергей Довлатов один из самых узнаваемых авторов, чье имя прорвалось в современную русскую литературу после прекращения цензуры. К сожалению, это произошло лишь после смерти писателя, и ему не удалось оценить славу и любовь читателей. Не удивительно, что в 2015 году в серии ЖЗЛ вышла биография Довлатова.
Проблемы с изданием
Книжная серия «Жизнь замечательных людей» — одна из самых, если не самая, известная в советской литературе. Начатая еще в конце XIX века, после революции и установления советской власти, она была возобновлена усилиями Горького, и постепенно превратилось в ведущее издание биографий значительных исторических личностей.
Авторами ЖЗЛ становились видные ученные своего времени, академики и специалисты по истории. Постепенно эта серия стала неотъемлемым элементом любой библиотеки советского интеллигента. За ЖЗЛ, и печатающим эту серию издательством, закрепилось звание серьезного издания.
Тем удивительнее, что биография Довлатова, которая должна была выйти в серии, подверглась резкой критике близких писателю людей. Об этом во вступлении пишет сам редактор книги.
Рукопись биографии была отправлена на согласование родным Довлатова, которые тут же потребовали запретить издание этой книги.
Добиться этого решения им не удалось, но их усилиями была удалена часть материала, а так же запрещена публикация каких-либо изображений Довлатова, права на которые оставались за родственниками. Еще до выхода книги, она обзавелась скандальной известностью, что лишь подогревало к ней интерес.
О ком должна была быть книга
Исходя из заявленного названия, биографическая книга о Довлатова должна была быть о самом писателе. Сейчас фигура Сергея Довлатова весьма известна и популярна.
Он почетно входит в тройку самых читаемых русскоязычных авторов поздней советской литературы, деля это место с нобелевскими лауреатами: Иосифом Бродским и Александром Солженицыным. Многие произведения Довлатова уже стали классикой литературы XX века, среди них:
- «Зона»;
- «Компромисс»;
- «Заповедник»;
- «Наши»;
- «Соло на ундервуде»;
- «Чемодан»;
- «Марш одиноких».
У Довлатова была бурная и тяжелая жизнь. Он на равных правах входил в круг молодых ленинградских писателей 60-х годов, многие из которых станут впоследствии известными авторами. Его произведения ходили по рукам, ими зачитывались, и Довлатова знали все. Но в официальную печать путь для писателя был закрыт.
Его талант находить смешное и абсурдное в самых бытовых и обыденных вещах обладал сильным антисоветским характером, хотя прямой борьбы с режимом Довлатов никогда не вел.
Он не побывал в заключении, его не репрессировали. Даже уехать за границу удалось Довлатову довольно легко, как и впоследствии стать там самым видным писателем в русскоязычной эмиграции.
Но трагедия автора была в самом его мироощущении, в нежелании жить в системе и подчиняться ею. А игнорировать советскую систему зачастую удавалось лишь благодаря алкоголю.
О ком получилась эта книга
Автор биографии Довлатова — Валерий Попов. Попов, практически ровесник Довлатова, был его знакомым и вращался в тех же самых литературных кругах Ленинграда шестидесятых. Сейчас он почетный писатель, книги которого переведены на множество языков.
Но его книга «Довлатов» в серии ЖЗЛ образец того, как не стоит писать биографии. Да и вообще, как не стоит писать книги.
Из-под пера Валерий Попова вышло произведение не про его друга Довлатова, а о хорошем, но не всемирно известном писателе Попове, почему-то оказавшемся в тени Довлатова.
Вся биография проникнута не только трудно скрываемой завистью, но и непониманием того, как Довлатову, который жил, пил и гулял рядом, по тем же ленинградским улицам и ресторанам, удалось написать произведения, покорившие мировую литературу, а Попову – нет.
Именно поисками ответа на этот вопрос и занят автор, забывая о какой-либо объективности.
Биографию выдающегося, но скандального писателя, он щедро снабжает своими личными воспоминаниями, практически не имеющими никакого отношения к Довлатову. Попов пишет свою биографию, прикрываясь знаменитым знакомым, всячески пытаясь придать и себе значимости.
Книга «Довлатов» в очередной раз доказывает, что, как и любое историческое произведение, биографии следует писать через призму времени, когда осядет пыль, и на людей и события уже возможно будет взглянуть объективно.
